"Water" 1566. Oil on wood
Пуатье Диана, де (1499—1566)
Диана де Пуатье, герцогиня, фаворитка короля Генриха II.
«В те времена, — пишет Ги Бретон о Диане де Пуатье, — когда женщины считались старухами в тридцать лет, такая женщина казалась удивительной и даже необычной». Французский двор считал Диану самой красивой женщиной, многие завидовали ей и пытались подражать.
И действительно, Диана де Пуатье вошла в историю не только как фаворитка французского короля Генриха II, но и как женщина, внешность которой служила еще долгое время эталоном красоты. Она стала возлюбленной Генриха еще тогда, когда он не был королем Франции, и была значительно старше его. Но Генрих испытывал к Диане пылкие чувства с первой их встречи и до конца своей жизни. Это была рыцарская любовь, начало которой положил турнир, и турниром же она закончилась.
Диана родилась в одной из знатнейших семей королевства в 1499 году. Ее бабкой была Жанна де Латур де Булонь, и по этой линии Диана приходилась родственницей жене Генриха II — Екатерине Медичи. (Жанна де Латур была теткой матери Екатерины.) Отцом Дианы был Жан де Пуатье де Сен-Вапле.
Проведя детство в родительском доме, Диана в возрасте тринадцати лет была выдана замуж за графа де Брезе дю Молеврие — великого сенешаля Нормандии. Она была счастлива с Луи де Брезе, хранила мужу верность и подарила ему восьмерых детей, из которых выжили только две дочери. Диана была не только красива, но и хорошо образованна, и муж очень уважал ее и часто прислушивался к ее советам.
В 1525 году ее семейная жизнь была омрачена политическими событиями. Король Франциск I начал расправу над сторонниками коннетабля Карл де Бурбон, бежал из Франции к германскому императору Карлу V. Отец Дианы был среди его сторонников. Жана де Пуатье арестовали и ему грозила смертная казнь. Оставить отца Диана не могла и отправилась в Париж, чтобы молить короля о милосердии. Жан де Пуатье получил прощение, и это дало повод всевозможным слухам. Говорили даже, что жизнь отца была куплена ценой невинности, но к тому времени Диана состояла в браке уже 13 лет и имела детей, что дает повод и другие слухи о связи Дианы и Франциска I оставить без внимания. Кроме того, сердце Франциска уже тогда было отдано будущей герцогине д'Этамп.
В следующем году Франциск I попал в плен к германскому императору, и его свобода была куплена ценой обмена на свободу двух его сыновей — 10-летнего дофина Франциска и 8-летнего принца Генриха. Дети французского короля были отправлены к германскому императору, и, по некоторым сведениям, именно в тот момент и произошла первая встреча принца Генриха с Дианой де Пуатье. По воспоминаниям, именно Диана оставалась с принцем, успокаивала напуганного юношу и ободряла его до того момента, когда за ним пришла лодка и он отправился в неизвестность. Юный Генрих уже тогда был поражен ее красотой.
Дофин Франциск и принц Генрих снова обрели свободу через пять лет. В марте 1531 года состоялась свадьба короля Франциска I с Элеонорой Австрийской, и в честь этого торжественного события был проведен турнир. Это был первый турнир, в котором принял участие принц Генрих. На нем присутствовала Диана с мужем. Генрих подъехал к тому месту, где они находились, и склонил перед Дианой свой штандарт, выбирая ее дамой своего сердца.
В том же году Диана де Пуатье потеряла мужа — великий сенешаль Луи де Брезе скончался. Они прожили в браке 19 лет, и эти годы были для Дианы счастливыми. Она искренне скорбела, и даже в дальнейшем, став фавориткой Генриха, она говорила, что часто вспоминает мужа и продолжает тосковать о нем. Диана де Пуатье до конца жизни носила траур — черный и белый цвета. Эти же цвета стали и цветами Генриха. В го время еще никто не мог предположить, что Диана станет фавориткой принца и эта связь продлиться всю жизнь. Впрочем, никто и не думал, что принц Генрих станет королем Франции — дофином был его старший брат Франциск.
В 1533 году принц Генрих женился на Екатерине Медичи, что было бы невозможным, если бы он был дофином. Брак этот шокировал многих, но римский папа Климент VII, племянницей которого была Екатерина, обещал дать за ней в качестве приданого Геную, Милан и Неаполь, против чего король Франциск I не смог устоять. Екатерина не была красивой, но обладала очарованием и изяществом. Принц не любил жену, для него не существовало другой женщины, кроме Дианы, и он всеми силами добивался ее взаимности. Не сразу, но все-таки он добился ответного чувства. Любовная связь Генриха с Дианой началась тогда, когда принцу исполнилось 19 лет, Диана же приближалась в то время к сорокалетнему возрасту. Екатерина, как женщина умная, не стала закатывать сцен, понимая, что при открытой атаке на чувство мужа она может одним ударом все потерять. Она запаслась терпением и ждала, сохраняя хорошие отношения с соперницей, хотя, естественно, и не отказываясь от ведения тайной войны и мимолетных уколов, прикрытых иронией и остроумием. Но Диана также была умной женщиной, к тому же старше и опытней. Она не снисходила до открытой вражды и даже заставляла Генриха проводить время с законной супругой. Пожалуй, она была в числе немногих придворных, которые не стали относиться к Екатерине враждебно, после того как обещанного приданого за ней не дали — папа Климент VII скоропостижно скончался, так и не выполнив обещания.
Генрих стал дофином неожиданно. В 1535 году его брат Франциск внезапно скончался, проболев только одну ночь. Предполагалось, что старший сын Франциска I был отравлен. В этом злодеянии обвинялись и германский император, и, естественно, Екатерина Медичи, ведь флорентийцы славились как отравители. Некоторые приписывали это и Диане де Пуатье, хотя причин у нее не было. Виновных так и не нашли, и дофином стал Генрих. При дворе у Дианы де Пуатье была более грозная соперница — фаворитка короля Франциска I герцогиня д'Этамп Можно сказать, что шла война двух фавориток — короля и дофина. Диана не скрывала своего возраста, просто она действительно выглядела гораздо моложе своих лет. В свои 49 лет Диана была свежа, бодра, стройна и необычайно красива. Все это вызывало подозрение. Сплетники в угоду королевской фаворитке говорили, что Диана занимается колдовством, приготовляя для себя мази с целью поддержания молодости. Другие «считали», что она не так уж и хороша, просто, перед тем как появиться в свете, она долгое время проводит у зеркала, «правя лицо» с помощью косметики, что зубы у нее вставные, а пышность прическе придают дорогие накладные волосы. На самом деле секрет ее был очень простым: Диана вставала в шесть утра, принимала холодную ванну, иногда со льдом, а затем три часа в любую погоду устраивала себе верховую прогулку. Вернувшись, она после легкого завтрака нежилась в постели до полудня с книгой в руках. Она почти не употребляла косметики, считая, что от нее может поблекнуть свежесть кожи.
Молодые дамы при дворе короля стремились подражать Диане, копировали ее прическу, жесты, походку. По почти общему мнению, она была эталоном красоты, к которому следовало стремиться и который еще долгое время после ее смерти был признан совершенством. А эталон был следующим: Три вещи должны быть белыми — кожа, зубы, руки, три — черными — глаза, брови, ресницы, три — красными — губы, щеки, ногти, три — длинными — тело, волосы, пальцы, три — короткими — зубы, уши, ступни; три — узкими — рот, талия, щиколотки, три — полными — руки, бедра, икры, три — маленькими — нос, грудь, голова.
Анна д'Этамп пыталась уверить короля, что Диана опоила молодого Генриха колдовским зельем, и, кстати, из ее окружения и пошел слух, что в смерти молодого Франциска виновата Диана де Пуатье. Если бы король поверил в эти сплетни, то по законам того времени Диана могла бы лишиться жизни, но на ее счастье Франциск I не особенно слушал болтовню своей фаворитки относительно соперницы и даже веселился, наблюдая за «войной двух красавиц». В 1538 году в Париже был распространен памфлет, состоящий из нелестных выражений в адрес Дианы де Пуатье, где она называлась самой уродливой женщиной при дворе, самой старой, самой отвратительной, самой потрепанной и так далее. Но, несмотря на все старания поэта, памфлет не имел успеха.
Тогда герцогиня д'Этамп решила лишить Диану окружения. Сторонников фаворитки дофина «возглавлял» скульптор Бенвенуто Челлини. Он не Раз для своих работ брал за образец Диану. По поручению короля Челлини работал над статуями для фонтанов Фонтенбло. Герцогиня добилась, чтобы его работы и наброски были уничтожены, а заказ передали другому художнику. Для Челлини это был тяжелый удар, но он мужественно его выдержал и не только не покинул Париж, но и не отступился от Дианы.
Екатерина Медичи явно не поддерживала ничью сторону, хотя больше импонировала Диане. Да и после смерти дофина Франциска Екатерине пришлось быть особенно осторожной, так как она была одной из подозреваемых в злодеянии, имевших причины для его устранения. Она же вела себя безукоризненно и к моменту смерти дофина была всем известна как обожательница свекра-короля, старавшаяся всегда быть при нем — из-за сильной к нему привязанности и преклонения. Подобное отношение к королю поставило весь дом Медичи вне подозрений. Екатерина с достоинством вышла из этого испытания и с достоинством стала наследницей трона французских королей. Подобное отношение к королю она сохранила и после того, как ее муж стал дофином.
Вскоре в противостояние герцогини и жены сенешаля (так с иносказательным напоминанием звали Диану в царствование Франциска I) вмешалась и религия. Герцогиня д'Этамп поддерживала Кальвина и протестантов, де Пуатье вместе с герцогами Гизами стояла во главе католической партии. Сам Франциск I долгое время поддерживал протестантов — для ослабления Карла V, но потом начал яростное их преследование. Диана же выдала обеих своих дочерей, рожденных в браке с Луи де Брезе, — одну за Робера Ламарка, герцога Бульонского, принца Седанского, другую за Клода Лотарингского, герцога Омальского, что вкупе с католической ориентацией укрепило ее позицию.
Отношения Генриха и Екатерины осложнялись отсутствием у них детей. Двор обвинял в этом Екатерину, которая долгое время не могла подарить мужу наследника. Так что, взойди сейчас Генрих на престол, он имел бы прекрасный повод для развода — ибо наследники монархов находились под особым попечением провидения и церковь всегда шла навстречу монархам в подобной ситуации. В случае развода с Екатериной брак с Дианой де Пуатье мог бы состояться, но скорее всего Диана не стремилась стать супругой Генриха.
После долгих всевозможных лечений и советов врачей причина отсутствия детей у супругов была установлена. Утверждают, что виновником их отсутствия был Генрих, и ему пришлось даже подвергнуться операции. Но, с другой стороны, у Генриха было двое внебрачных детей, рожденных от разных женщин, и это дает повод думать, что причина бездетности была в обоих супругах. Но как бы то ни было, в дальнейшем Екатерина подарила Генриху 12 детей. У Дианы и Генриха совместных детей не было.
Генрих «позволял» себе и другие «увлечения», но все они были не серьезными. Верность он хранил только Диане. Этого нельзя сказать о его отце — короле Франции Франциске I, который, оставляя в официальных фаворитках герцогиню д'Этамп, очень часто позволял себе увлекаться другими женщинами. Одно их таких увлечений и привело короля к трагическому концу. Желая обладать женщиной, имя которой не сохранилось в анналах истории, он вместе с ней приобрел и «неаполитанскую заразу» — неизлечимое заболевание, от которого и скончался в 1547 году.
Дофин Генрих стал королем Франции — Генрихом II. Диана де Пуатье стала почти что королевой Франции. Двор ждал, что она начнет расправу со своими бывшими противниками, и первой в этом списке стояла герцогиня д'Этамп, которая вернулась ко двору незадолго до кончины Франциска I. Герцогиня не стала ждать и бежала в Лимурийский замок, но и там она не чувствовала себя спокойно, боясь за свою жизнь — слишком много она вредила фаворитке Генриха. Но графиня де Пуатье на удивление всем не стала мстить. Она забыла все обиды и не унизилась до расправы с бывшими «противниками», которые, поняв, что расправы не будет, стали возвращаться в Париж из своих имений. Многие оценили благородство Дианы и искренне просили у нее прощения за прежние обиды. Анна д'Этамп в Париж не вернулась и до конца своих дней проклинала Диану, не в силах оценить проявленное той милосердие.
Отношения графини и супруги короля Екатерины Медичи тоже изменились, хотя внешне остались прежними. Только ближайшие соратники из окружения королевы догадывались, как она ненавидит свою соперницу.
А возможно, Екатерина считала на тот момент Диану лучшим вариантом, так как на любовь Генриха рассчитывать не приходилось, и кто бы заменил Диану в сердце Генриха, также было не известно. А графиня де Пуатье имела такт и соблюдала видимые приличия. Ее влияние на короля было огромным, но разумным, и интересы государства также в них учитывались. Екатерина, когда ей удавалось остаться с мужем наедине, тоже вносила свою лепту в формирование Генриха как государя. Она не говорила с мужем о чувствах или о сопернице. Беседы шли о политике, о способах управления государством, об отношениях короля и знатнейших людей королевства. Наблюдая много лет за супругом и Дианой, Екатерина поняла, что та держит короля не только красотой (и уж конечно не колдовством), но и умом, в котором отказать ей было нельзя. Королева была весьма образованной женщиной, не менее умной, чем ее соперница, и именно это она и пыталась доказать мужу.
Начиная с 1543 года она ежегодно рожала королю детей и почти полностью удалилась от государственных дел. Ей оставалось только наблюдать за схватками придворных партий и демонстрировать свою любовь к Диане, с которой король проводил большую часть времени.
Для Дианы де Пуатье не было секретом истинное отношение к ней Екатерины. Двор относился к обеим женщинам с должным почтением, хотя многие и не понимали, как король может отвергать молодую и приятную супругу ради женщины, которая по возрасту годилась ему в матери. Сама Диана относилась к Екатерине Медичи уважительно и почтительно, никогда не проявляя враждебности. А в 1550 году во время путешествия в Жуанвиль, когда Екатерина заболела какой-то неизвестной болезнью, Диана осталась рядом с ней. Придворные предпочли покинуть королеву, боясь заразы, но Диана не ушла. Именно она обеспечила королеве круглосуточный уход, вызвала из Парижа врача, которому покровительствовала Екатерина, навещала больную по несколько раз в день и молилась за ее здоровье. Вскоре Екатерина поправилась, но к Диане чувства благодарности она не испытывала.
При королевском дворе находилось много врачей, алхимиков и предсказателей, которым покровительствовала королева. Одним из них был знаменитый Мишель Нострадамус, предсказавший Генриху II смерть во время турнира. Другой астролог Люк Горик назвал время гибели короля. Всего этого было достаточно, чтобы Екатерина с началом 1559 года постоянно просила супруга отменить все турниры или не участвовать в них. Но Генрих не верил предсказаниям, и в 1559 году в возрасте сорока одного года вышел на бой на копьях с графом Монгомери. Граф отказывался от опасной чести, но король настоял, не подозревая, что бьется в последний раз. В сшибке граф перебил королевское копье, и обломок его попал Генриху в глаз. Он умер через 11 дней, запретив преследовать своего невольного убийцу.
Генрих был еще жив, но Диану де Пуатье к нему не допускали по приказу королевы. Екатерина прислала ей подробный список того, что требовала вернуть как «принадлежащее короне — украшения, подаренные королем, сервизы и золотые кубки. После смерти короля Диана прислала королеве все согласно списку, «приложив» еще и свой замок Шенонсо с прилегающими землями. Снова благородный жест. Но в этот раз и Екатерина решила быть благородной и предложила Диане поместье Шомон-Сюр-Луар.
Обмен состоялся. Диана уехала в свои владения, которые не покидала до самой смерти. В последние годы жизни она основала несколько приютов и больниц, которые содержала на собственные средства. Екатерина ее не преследовала: она была политиком и понимала, что Пуатье более не опасна, а поддаваться в политике эмоциям — непозволительная роскошь.
Диана де Пуатье скончалась 22 апреля 1566 года. Оставшиеся с ней друзья уверяли, что даже смерть не смогла лишить ее красоты.
«В те времена, — пишет Ги Бретон о Диане де Пуатье, — когда женщины считались старухами в тридцать лет, такая женщина казалась удивительной и даже необычной». Французский двор считал Диану самой красивой женщиной, многие завидовали ей и пытались подражать.
И действительно, Диана де Пуатье вошла в историю не только как фаворитка французского короля Генриха II, но и как женщина, внешность которой служила еще долгое время эталоном красоты. Она стала возлюбленной Генриха еще тогда, когда он не был королем Франции, и была значительно старше его. Но Генрих испытывал к Диане пылкие чувства с первой их встречи и до конца своей жизни. Это была рыцарская любовь, начало которой положил турнир, и турниром же она закончилась.
Диана родилась в одной из знатнейших семей королевства в 1499 году. Ее бабкой была Жанна де Латур де Булонь, и по этой линии Диана приходилась родственницей жене Генриха II — Екатерине Медичи. (Жанна де Латур была теткой матери Екатерины.) Отцом Дианы был Жан де Пуатье де Сен-Вапле.
Проведя детство в родительском доме, Диана в возрасте тринадцати лет была выдана замуж за графа де Брезе дю Молеврие — великого сенешаля Нормандии. Она была счастлива с Луи де Брезе, хранила мужу верность и подарила ему восьмерых детей, из которых выжили только две дочери. Диана была не только красива, но и хорошо образованна, и муж очень уважал ее и часто прислушивался к ее советам.
В 1525 году ее семейная жизнь была омрачена политическими событиями. Король Франциск I начал расправу над сторонниками коннетабля Карл де Бурбон, бежал из Франции к германскому императору Карлу V. Отец Дианы был среди его сторонников. Жана де Пуатье арестовали и ему грозила смертная казнь. Оставить отца Диана не могла и отправилась в Париж, чтобы молить короля о милосердии. Жан де Пуатье получил прощение, и это дало повод всевозможным слухам. Говорили даже, что жизнь отца была куплена ценой невинности, но к тому времени Диана состояла в браке уже 13 лет и имела детей, что дает повод и другие слухи о связи Дианы и Франциска I оставить без внимания. Кроме того, сердце Франциска уже тогда было отдано будущей герцогине д'Этамп.
В следующем году Франциск I попал в плен к германскому императору, и его свобода была куплена ценой обмена на свободу двух его сыновей — 10-летнего дофина Франциска и 8-летнего принца Генриха. Дети французского короля были отправлены к германскому императору, и, по некоторым сведениям, именно в тот момент и произошла первая встреча принца Генриха с Дианой де Пуатье. По воспоминаниям, именно Диана оставалась с принцем, успокаивала напуганного юношу и ободряла его до того момента, когда за ним пришла лодка и он отправился в неизвестность. Юный Генрих уже тогда был поражен ее красотой.
Дофин Франциск и принц Генрих снова обрели свободу через пять лет. В марте 1531 года состоялась свадьба короля Франциска I с Элеонорой Австрийской, и в честь этого торжественного события был проведен турнир. Это был первый турнир, в котором принял участие принц Генрих. На нем присутствовала Диана с мужем. Генрих подъехал к тому месту, где они находились, и склонил перед Дианой свой штандарт, выбирая ее дамой своего сердца.
В том же году Диана де Пуатье потеряла мужа — великий сенешаль Луи де Брезе скончался. Они прожили в браке 19 лет, и эти годы были для Дианы счастливыми. Она искренне скорбела, и даже в дальнейшем, став фавориткой Генриха, она говорила, что часто вспоминает мужа и продолжает тосковать о нем. Диана де Пуатье до конца жизни носила траур — черный и белый цвета. Эти же цвета стали и цветами Генриха. В го время еще никто не мог предположить, что Диана станет фавориткой принца и эта связь продлиться всю жизнь. Впрочем, никто и не думал, что принц Генрих станет королем Франции — дофином был его старший брат Франциск.
В 1533 году принц Генрих женился на Екатерине Медичи, что было бы невозможным, если бы он был дофином. Брак этот шокировал многих, но римский папа Климент VII, племянницей которого была Екатерина, обещал дать за ней в качестве приданого Геную, Милан и Неаполь, против чего король Франциск I не смог устоять. Екатерина не была красивой, но обладала очарованием и изяществом. Принц не любил жену, для него не существовало другой женщины, кроме Дианы, и он всеми силами добивался ее взаимности. Не сразу, но все-таки он добился ответного чувства. Любовная связь Генриха с Дианой началась тогда, когда принцу исполнилось 19 лет, Диана же приближалась в то время к сорокалетнему возрасту. Екатерина, как женщина умная, не стала закатывать сцен, понимая, что при открытой атаке на чувство мужа она может одним ударом все потерять. Она запаслась терпением и ждала, сохраняя хорошие отношения с соперницей, хотя, естественно, и не отказываясь от ведения тайной войны и мимолетных уколов, прикрытых иронией и остроумием. Но Диана также была умной женщиной, к тому же старше и опытней. Она не снисходила до открытой вражды и даже заставляла Генриха проводить время с законной супругой. Пожалуй, она была в числе немногих придворных, которые не стали относиться к Екатерине враждебно, после того как обещанного приданого за ней не дали — папа Климент VII скоропостижно скончался, так и не выполнив обещания.
Генрих стал дофином неожиданно. В 1535 году его брат Франциск внезапно скончался, проболев только одну ночь. Предполагалось, что старший сын Франциска I был отравлен. В этом злодеянии обвинялись и германский император, и, естественно, Екатерина Медичи, ведь флорентийцы славились как отравители. Некоторые приписывали это и Диане де Пуатье, хотя причин у нее не было. Виновных так и не нашли, и дофином стал Генрих. При дворе у Дианы де Пуатье была более грозная соперница — фаворитка короля Франциска I герцогиня д'Этамп Можно сказать, что шла война двух фавориток — короля и дофина. Диана не скрывала своего возраста, просто она действительно выглядела гораздо моложе своих лет. В свои 49 лет Диана была свежа, бодра, стройна и необычайно красива. Все это вызывало подозрение. Сплетники в угоду королевской фаворитке говорили, что Диана занимается колдовством, приготовляя для себя мази с целью поддержания молодости. Другие «считали», что она не так уж и хороша, просто, перед тем как появиться в свете, она долгое время проводит у зеркала, «правя лицо» с помощью косметики, что зубы у нее вставные, а пышность прическе придают дорогие накладные волосы. На самом деле секрет ее был очень простым: Диана вставала в шесть утра, принимала холодную ванну, иногда со льдом, а затем три часа в любую погоду устраивала себе верховую прогулку. Вернувшись, она после легкого завтрака нежилась в постели до полудня с книгой в руках. Она почти не употребляла косметики, считая, что от нее может поблекнуть свежесть кожи.
Молодые дамы при дворе короля стремились подражать Диане, копировали ее прическу, жесты, походку. По почти общему мнению, она была эталоном красоты, к которому следовало стремиться и который еще долгое время после ее смерти был признан совершенством. А эталон был следующим: Три вещи должны быть белыми — кожа, зубы, руки, три — черными — глаза, брови, ресницы, три — красными — губы, щеки, ногти, три — длинными — тело, волосы, пальцы, три — короткими — зубы, уши, ступни; три — узкими — рот, талия, щиколотки, три — полными — руки, бедра, икры, три — маленькими — нос, грудь, голова.
Анна д'Этамп пыталась уверить короля, что Диана опоила молодого Генриха колдовским зельем, и, кстати, из ее окружения и пошел слух, что в смерти молодого Франциска виновата Диана де Пуатье. Если бы король поверил в эти сплетни, то по законам того времени Диана могла бы лишиться жизни, но на ее счастье Франциск I не особенно слушал болтовню своей фаворитки относительно соперницы и даже веселился, наблюдая за «войной двух красавиц». В 1538 году в Париже был распространен памфлет, состоящий из нелестных выражений в адрес Дианы де Пуатье, где она называлась самой уродливой женщиной при дворе, самой старой, самой отвратительной, самой потрепанной и так далее. Но, несмотря на все старания поэта, памфлет не имел успеха.
Тогда герцогиня д'Этамп решила лишить Диану окружения. Сторонников фаворитки дофина «возглавлял» скульптор Бенвенуто Челлини. Он не Раз для своих работ брал за образец Диану. По поручению короля Челлини работал над статуями для фонтанов Фонтенбло. Герцогиня добилась, чтобы его работы и наброски были уничтожены, а заказ передали другому художнику. Для Челлини это был тяжелый удар, но он мужественно его выдержал и не только не покинул Париж, но и не отступился от Дианы.
Екатерина Медичи явно не поддерживала ничью сторону, хотя больше импонировала Диане. Да и после смерти дофина Франциска Екатерине пришлось быть особенно осторожной, так как она была одной из подозреваемых в злодеянии, имевших причины для его устранения. Она же вела себя безукоризненно и к моменту смерти дофина была всем известна как обожательница свекра-короля, старавшаяся всегда быть при нем — из-за сильной к нему привязанности и преклонения. Подобное отношение к королю поставило весь дом Медичи вне подозрений. Екатерина с достоинством вышла из этого испытания и с достоинством стала наследницей трона французских королей. Подобное отношение к королю она сохранила и после того, как ее муж стал дофином.
Вскоре в противостояние герцогини и жены сенешаля (так с иносказательным напоминанием звали Диану в царствование Франциска I) вмешалась и религия. Герцогиня д'Этамп поддерживала Кальвина и протестантов, де Пуатье вместе с герцогами Гизами стояла во главе католической партии. Сам Франциск I долгое время поддерживал протестантов — для ослабления Карла V, но потом начал яростное их преследование. Диана же выдала обеих своих дочерей, рожденных в браке с Луи де Брезе, — одну за Робера Ламарка, герцога Бульонского, принца Седанского, другую за Клода Лотарингского, герцога Омальского, что вкупе с католической ориентацией укрепило ее позицию.
Отношения Генриха и Екатерины осложнялись отсутствием у них детей. Двор обвинял в этом Екатерину, которая долгое время не могла подарить мужу наследника. Так что, взойди сейчас Генрих на престол, он имел бы прекрасный повод для развода — ибо наследники монархов находились под особым попечением провидения и церковь всегда шла навстречу монархам в подобной ситуации. В случае развода с Екатериной брак с Дианой де Пуатье мог бы состояться, но скорее всего Диана не стремилась стать супругой Генриха.
После долгих всевозможных лечений и советов врачей причина отсутствия детей у супругов была установлена. Утверждают, что виновником их отсутствия был Генрих, и ему пришлось даже подвергнуться операции. Но, с другой стороны, у Генриха было двое внебрачных детей, рожденных от разных женщин, и это дает повод думать, что причина бездетности была в обоих супругах. Но как бы то ни было, в дальнейшем Екатерина подарила Генриху 12 детей. У Дианы и Генриха совместных детей не было.
Генрих «позволял» себе и другие «увлечения», но все они были не серьезными. Верность он хранил только Диане. Этого нельзя сказать о его отце — короле Франции Франциске I, который, оставляя в официальных фаворитках герцогиню д'Этамп, очень часто позволял себе увлекаться другими женщинами. Одно их таких увлечений и привело короля к трагическому концу. Желая обладать женщиной, имя которой не сохранилось в анналах истории, он вместе с ней приобрел и «неаполитанскую заразу» — неизлечимое заболевание, от которого и скончался в 1547 году.
Дофин Генрих стал королем Франции — Генрихом II. Диана де Пуатье стала почти что королевой Франции. Двор ждал, что она начнет расправу со своими бывшими противниками, и первой в этом списке стояла герцогиня д'Этамп, которая вернулась ко двору незадолго до кончины Франциска I. Герцогиня не стала ждать и бежала в Лимурийский замок, но и там она не чувствовала себя спокойно, боясь за свою жизнь — слишком много она вредила фаворитке Генриха. Но графиня де Пуатье на удивление всем не стала мстить. Она забыла все обиды и не унизилась до расправы с бывшими «противниками», которые, поняв, что расправы не будет, стали возвращаться в Париж из своих имений. Многие оценили благородство Дианы и искренне просили у нее прощения за прежние обиды. Анна д'Этамп в Париж не вернулась и до конца своих дней проклинала Диану, не в силах оценить проявленное той милосердие.
Отношения графини и супруги короля Екатерины Медичи тоже изменились, хотя внешне остались прежними. Только ближайшие соратники из окружения королевы догадывались, как она ненавидит свою соперницу.
А возможно, Екатерина считала на тот момент Диану лучшим вариантом, так как на любовь Генриха рассчитывать не приходилось, и кто бы заменил Диану в сердце Генриха, также было не известно. А графиня де Пуатье имела такт и соблюдала видимые приличия. Ее влияние на короля было огромным, но разумным, и интересы государства также в них учитывались. Екатерина, когда ей удавалось остаться с мужем наедине, тоже вносила свою лепту в формирование Генриха как государя. Она не говорила с мужем о чувствах или о сопернице. Беседы шли о политике, о способах управления государством, об отношениях короля и знатнейших людей королевства. Наблюдая много лет за супругом и Дианой, Екатерина поняла, что та держит короля не только красотой (и уж конечно не колдовством), но и умом, в котором отказать ей было нельзя. Королева была весьма образованной женщиной, не менее умной, чем ее соперница, и именно это она и пыталась доказать мужу.
Начиная с 1543 года она ежегодно рожала королю детей и почти полностью удалилась от государственных дел. Ей оставалось только наблюдать за схватками придворных партий и демонстрировать свою любовь к Диане, с которой король проводил большую часть времени.
Для Дианы де Пуатье не было секретом истинное отношение к ней Екатерины. Двор относился к обеим женщинам с должным почтением, хотя многие и не понимали, как король может отвергать молодую и приятную супругу ради женщины, которая по возрасту годилась ему в матери. Сама Диана относилась к Екатерине Медичи уважительно и почтительно, никогда не проявляя враждебности. А в 1550 году во время путешествия в Жуанвиль, когда Екатерина заболела какой-то неизвестной болезнью, Диана осталась рядом с ней. Придворные предпочли покинуть королеву, боясь заразы, но Диана не ушла. Именно она обеспечила королеве круглосуточный уход, вызвала из Парижа врача, которому покровительствовала Екатерина, навещала больную по несколько раз в день и молилась за ее здоровье. Вскоре Екатерина поправилась, но к Диане чувства благодарности она не испытывала.
При королевском дворе находилось много врачей, алхимиков и предсказателей, которым покровительствовала королева. Одним из них был знаменитый Мишель Нострадамус, предсказавший Генриху II смерть во время турнира. Другой астролог Люк Горик назвал время гибели короля. Всего этого было достаточно, чтобы Екатерина с началом 1559 года постоянно просила супруга отменить все турниры или не участвовать в них. Но Генрих не верил предсказаниям, и в 1559 году в возрасте сорока одного года вышел на бой на копьях с графом Монгомери. Граф отказывался от опасной чести, но король настоял, не подозревая, что бьется в последний раз. В сшибке граф перебил королевское копье, и обломок его попал Генриху в глаз. Он умер через 11 дней, запретив преследовать своего невольного убийцу.
Генрих был еще жив, но Диану де Пуатье к нему не допускали по приказу королевы. Екатерина прислала ей подробный список того, что требовала вернуть как «принадлежащее короне — украшения, подаренные королем, сервизы и золотые кубки. После смерти короля Диана прислала королеве все согласно списку, «приложив» еще и свой замок Шенонсо с прилегающими землями. Снова благородный жест. Но в этот раз и Екатерина решила быть благородной и предложила Диане поместье Шомон-Сюр-Луар.
Обмен состоялся. Диана уехала в свои владения, которые не покидала до самой смерти. В последние годы жизни она основала несколько приютов и больниц, которые содержала на собственные средства. Екатерина ее не преследовала: она была политиком и понимала, что Пуатье более не опасна, а поддаваться в политике эмоциям — непозволительная роскошь.
Диана де Пуатье скончалась 22 апреля 1566 года. Оставшиеся с ней друзья уверяли, что даже смерть не смогла лишить ее красоты.
ЭДУАРД II английский король
ЭДУАРД II (Edward II) (1284–1327), прозванный Карнарвонским, английский король, четвертый сын Эдуарда I, родился в Карнарвоне (северный Уэльс) 25 апреля 1284. В 1301, желая утешить лишившихся независимости валлийцев, отец сделал Эдуарда принцем Уэльским. С ранних лет будущий король обнаружил пристрастие к неразборчивым в средствах фаворитам, среди которых особо выделялся друг детства Эдуарда гасконец Пьер Гавстон (возможно, его любовник). Таким же остался Эдуард и после того, как взошел на трон в 1307.
Эдуард II не имел ни капли тех достоинств, что были у его отца Эдуардa I . Он был труслив, легкомысленен и упрям, войне предпочитал пиры, роскошь и разврат, и вдобавок являлся гомосексуалистом. Свое правление он начал с того, что отказался добивать загнанных в угол шотландцев и уехал в Англию. Граф Пемброк, ведший по приказу короля оборонительную войну, уступал Брюсу один город за другим, пока не потерял всю Шотландию.По возвращении в Лондон Эдуард возвысил своего любовника Пьера Гавестона, дав ему титул графа Корнуоллского и женив на своей племяннице. Правда вскоре под нажимом вельмож Гавестона пришлось сослать в Ирландию, однако год спустя тот самовольно вернулся как ни в чем не бывало и был осыпан новыми милостями. Это напрочь поссорило Эдуарда с баронами. Собранный в 1311 г. парламент окончательно лишил короля права вводить новые налоги, жаловать земли, принадлежащие короне, и назначать людей на государственные посты без согласия парламента. Чаша терпения баронов переполнилась в 1312 г., после чего граф Ланкастер захватил Гавестона в плен и казнил без суда. Эдуард был вынужден проглотить обиду, так как не имел сил для борьбы с мятежниками. В 1314 г. очередной поход на Шотландию закончился грандиозным провалом. Англичане были разбиты при Баннокборне, а сам Эдуард чудом избежал плена. Более того, шотландцы спровоцировали восстание в одной из Ирландских провинций, Ольстере. В довершение всего в Англии начался падеж скота и разразился страшный голод.Тем временем Эдуард обзавелся новым любовником. Им стал Хьюго Диспенсер, получивший должность лорд-камергера и имевший неограниченное влияние на короля. К счастью его отец Хьюго Диспенсер-старший оказался ловким политиком, благодаря советам которого Эдуарду удалось взять верх над своими врагами. В 1311 г. главный оппозиционер Ланкастер был взят в плен и обезглавлен, а все постановления, ограничивающие королевскую власть, были отменены.В 1325 г. новый король Франции Карл IV потребовал от Эдуарда как правителя Гаскони принести ленную присягу. Получив отказ, Карл отнял принадлежавшие Эдуарду земли. При посредничестве королевы Изабеллы мир все же был заключен, а присягу от имени короля принес его 13-летний сын Эдуард. Воспользовавшись поводом, Изабелла, плохо ладившая с мужем-гомосексуалистом, уехала в Париж, где сошлась с главой оппозиции Роджером Мортимером, ставшим ее любовником, и графом Геннегау. При посредничестве короля Франции удалось собрать войско, высадившееся в Англии. От имени сына Изабелла издала прокламацию, в которой говорила, что пришла на помощь народу от бесхарактерного короля и его ненавистного фаворита. Прокламация имела такой успех, что Эдуард даже не смог собрать войско и бежал в Уэльс, укрывшись в однмо из аббатств, однако вскоре был найден и схвачен вместе с Диспенсером-младшим. Отец и сын Диспенсеры были повешены на виселице, предназначенной для воров, а Эдуард заточен в замок Кенилворт. Парламент, собранный в Вестминстере, в январе 1327 г., провозгласил королем его сына, и 20 января Эдуард был вынужден отречься от престола.Весной 1327 г. он был переведен в замок Беркли. Изабелле и Мортимеру, фактически правившим страной до совершеннолетия Эдуарда III, живой Эдуард был не нужен, а потому тюремщикам, сторожившим его, было дано распоряжение обращаться с ним как можно хуже, дабы ускорить смерть. Несмотря на систематические издевательства, обладавший крепким здоровьем Эдуард умирать не спешил. Наконец 11 октября охранники внезапно напали на него, придушили матрацем и вонзили в анальное отверстие сильно нагретый паяльник как бы в отместку за его противоестественные наклонности. Поскольку видимых следов насилия на теле не осталось, было объявлено, что Эдуард умер от естественных причин.
Эдуард II не имел ни капли тех достоинств, что были у его отца Эдуардa I . Он был труслив, легкомысленен и упрям, войне предпочитал пиры, роскошь и разврат, и вдобавок являлся гомосексуалистом. Свое правление он начал с того, что отказался добивать загнанных в угол шотландцев и уехал в Англию. Граф Пемброк, ведший по приказу короля оборонительную войну, уступал Брюсу один город за другим, пока не потерял всю Шотландию.По возвращении в Лондон Эдуард возвысил своего любовника Пьера Гавестона, дав ему титул графа Корнуоллского и женив на своей племяннице. Правда вскоре под нажимом вельмож Гавестона пришлось сослать в Ирландию, однако год спустя тот самовольно вернулся как ни в чем не бывало и был осыпан новыми милостями. Это напрочь поссорило Эдуарда с баронами. Собранный в 1311 г. парламент окончательно лишил короля права вводить новые налоги, жаловать земли, принадлежащие короне, и назначать людей на государственные посты без согласия парламента. Чаша терпения баронов переполнилась в 1312 г., после чего граф Ланкастер захватил Гавестона в плен и казнил без суда. Эдуард был вынужден проглотить обиду, так как не имел сил для борьбы с мятежниками. В 1314 г. очередной поход на Шотландию закончился грандиозным провалом. Англичане были разбиты при Баннокборне, а сам Эдуард чудом избежал плена. Более того, шотландцы спровоцировали восстание в одной из Ирландских провинций, Ольстере. В довершение всего в Англии начался падеж скота и разразился страшный голод.Тем временем Эдуард обзавелся новым любовником. Им стал Хьюго Диспенсер, получивший должность лорд-камергера и имевший неограниченное влияние на короля. К счастью его отец Хьюго Диспенсер-старший оказался ловким политиком, благодаря советам которого Эдуарду удалось взять верх над своими врагами. В 1311 г. главный оппозиционер Ланкастер был взят в плен и обезглавлен, а все постановления, ограничивающие королевскую власть, были отменены.В 1325 г. новый король Франции Карл IV потребовал от Эдуарда как правителя Гаскони принести ленную присягу. Получив отказ, Карл отнял принадлежавшие Эдуарду земли. При посредничестве королевы Изабеллы мир все же был заключен, а присягу от имени короля принес его 13-летний сын Эдуард. Воспользовавшись поводом, Изабелла, плохо ладившая с мужем-гомосексуалистом, уехала в Париж, где сошлась с главой оппозиции Роджером Мортимером, ставшим ее любовником, и графом Геннегау. При посредничестве короля Франции удалось собрать войско, высадившееся в Англии. От имени сына Изабелла издала прокламацию, в которой говорила, что пришла на помощь народу от бесхарактерного короля и его ненавистного фаворита. Прокламация имела такой успех, что Эдуард даже не смог собрать войско и бежал в Уэльс, укрывшись в однмо из аббатств, однако вскоре был найден и схвачен вместе с Диспенсером-младшим. Отец и сын Диспенсеры были повешены на виселице, предназначенной для воров, а Эдуард заточен в замок Кенилворт. Парламент, собранный в Вестминстере, в январе 1327 г., провозгласил королем его сына, и 20 января Эдуард был вынужден отречься от престола.Весной 1327 г. он был переведен в замок Беркли. Изабелле и Мортимеру, фактически правившим страной до совершеннолетия Эдуарда III, живой Эдуард был не нужен, а потому тюремщикам, сторожившим его, было дано распоряжение обращаться с ним как можно хуже, дабы ускорить смерть. Несмотря на систематические издевательства, обладавший крепким здоровьем Эдуард умирать не спешил. Наконец 11 октября охранники внезапно напали на него, придушили матрацем и вонзили в анальное отверстие сильно нагретый паяльник как бы в отместку за его противоестественные наклонности. Поскольку видимых следов насилия на теле не осталось, было объявлено, что Эдуард умер от естественных причин.
династии Англии
За время правления Британского королевского дома, который в 2066 году отметит свое тысячелетие, сменилось семь династий. Сейчас у власти род Виндзоров, который возглавляет «Елизавета II, милостью божьей королева Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии и ее других владений и территорий, глава содружества, защитница веры». Первым титул короля Англии принял Оффа (757—796 годы), правитель Мерсии, объединивший под своей властью разрозненные королевства. Последним королем англосаксонской династии был Эдгар Этелинг (октябрь—декабрь 1066 года).
После него власть перешла к Вильгельму I Завоевателю, положившему начало правлению Нормандской династии. С 1066 по 1154 год на английском троне сменились четыре нормандских короля, последним был Стефан Блуасский. А 22 сентября 1139 года на английский берег с отрядом рыцарей высадилась его воинственная кузина Матильда, внучка Вильгельма I, бывшая в то время замужем за Готфридом Плантагенетом и претендовавшая на трон. Взяв в плен Стефана, она была коронована Бристольским епископом. Однако в результате разразившейся с новой силой гражданской войны вскоре ей пришлось выпустить кузена. Лишь в 1153 году был подписан трактат, по которому сын Матильды, Генрих, признавал Стефана королем, а Стефан — Генриха, в свою очередь, наследником.
Через год Стефан умер, а на престоле утвердилась новая династия — Плантагенетов, внутри которой можно выделить королевские ветви (Ланкастеров и Йорков). Она правила до 1485 года. Увы, Плантагенеты не снискали себе славы на нелегком поприще главы государства. Период их правления — это бесконечные конфликты внутри страны и за ее пределами, в том числе и длительная война Алой и Белой розы 1455—1485 годов между Ланкастерской и Йоркской ветвями. Последний, 14-й представитель линии Плантагенетов Ричард III, правивший в 1483— 1485 годах, был предан одним из своих ближайших сподвижников герцогом Бэкингемом, который строил планы его свержения, чтобы привести к власти молодого Генриха Тюдора из Ланкастеров. В бою при Босуорте в августе 1485 года Ричарда III убили, что положило конец мужской линии Плантагенетов. Корону, снятую с мертвого Ричарда III, прямо на поле боя надели на Генриха Тюдора, вошедшего в историю под именем Генриха VII.
В гербе этой новой династии, наконец, объединились Алая и Белая роза, образуя розу Тюдоров. Их правление стало настоящим ренессансом для Англии. За время власти Тюдоров Англия превратилась в одну из ведущих европейских колониальных держав. Эпоха Тюдоров закончилась в XVII веке. В 1601 году бывший фаворит королевы Англии Елизаветы I граф Эссекс организовал против нее заговор с тем, чтобы возвести на престол шотландского короля Иакова VI из династии Стюартов. Переворот не удался, Эссекс предстал пред судом и в том же году был обезглавлен. Все это настолько потрясло Елизавету I, что она на вопрос канцлера о том, к кому же после нее перейдет престол, в замешательстве назвала имя Иакова, короля Шотландского.
Так на английский трон взошла династия Стюартов, правившая с 1603 по 1714 год, до смерти королевы Анны. Ее правление было омрачено казнью короля Карла I в 1649 году, и фактическим правителем стал лорд-протектор Оливер Кромвель, а после его смерти в 1658-м власть перешла в руки его сына Ричарда. Реставрирована династия Стюартов была только в 1661 году. В 1707-м произошло объединение Англии и Шотландии в государство, которое стало называться Великобританией. В 1701 году в Англии был принят Закон о престолонаследии, согласно которому на английском троне могли находиться только протестанты. В соответствии с ним наследником престола становился Георг Ганноверский. И с 1714 по 1901 год Великобританией правило всего шесть королей из этой династии. К концу Ганноверского периода Британская империя покрывала 1/3 часть суши.
Последней из Ганноверов стала королева Виктория, управлявшая империей 64 года. В 1840 году английскую королевскую семью пополнило имя Саксен-Кобург-Готской династии — королева Виктория вышла замуж за принца Альберта, сына герцога Саксен-Кобург-Готского. Единственным представителем этой династии был король Эдуард VII, правивший 9 лет в начале XX века, а его наследник, король Георг V, во время Первой мировой войны заменил это звучавшее по-немецки имя на Виндзор.
После него власть перешла к Вильгельму I Завоевателю, положившему начало правлению Нормандской династии. С 1066 по 1154 год на английском троне сменились четыре нормандских короля, последним был Стефан Блуасский. А 22 сентября 1139 года на английский берег с отрядом рыцарей высадилась его воинственная кузина Матильда, внучка Вильгельма I, бывшая в то время замужем за Готфридом Плантагенетом и претендовавшая на трон. Взяв в плен Стефана, она была коронована Бристольским епископом. Однако в результате разразившейся с новой силой гражданской войны вскоре ей пришлось выпустить кузена. Лишь в 1153 году был подписан трактат, по которому сын Матильды, Генрих, признавал Стефана королем, а Стефан — Генриха, в свою очередь, наследником.
Через год Стефан умер, а на престоле утвердилась новая династия — Плантагенетов, внутри которой можно выделить королевские ветви (Ланкастеров и Йорков). Она правила до 1485 года. Увы, Плантагенеты не снискали себе славы на нелегком поприще главы государства. Период их правления — это бесконечные конфликты внутри страны и за ее пределами, в том числе и длительная война Алой и Белой розы 1455—1485 годов между Ланкастерской и Йоркской ветвями. Последний, 14-й представитель линии Плантагенетов Ричард III, правивший в 1483— 1485 годах, был предан одним из своих ближайших сподвижников герцогом Бэкингемом, который строил планы его свержения, чтобы привести к власти молодого Генриха Тюдора из Ланкастеров. В бою при Босуорте в августе 1485 года Ричарда III убили, что положило конец мужской линии Плантагенетов. Корону, снятую с мертвого Ричарда III, прямо на поле боя надели на Генриха Тюдора, вошедшего в историю под именем Генриха VII.
В гербе этой новой династии, наконец, объединились Алая и Белая роза, образуя розу Тюдоров. Их правление стало настоящим ренессансом для Англии. За время власти Тюдоров Англия превратилась в одну из ведущих европейских колониальных держав. Эпоха Тюдоров закончилась в XVII веке. В 1601 году бывший фаворит королевы Англии Елизаветы I граф Эссекс организовал против нее заговор с тем, чтобы возвести на престол шотландского короля Иакова VI из династии Стюартов. Переворот не удался, Эссекс предстал пред судом и в том же году был обезглавлен. Все это настолько потрясло Елизавету I, что она на вопрос канцлера о том, к кому же после нее перейдет престол, в замешательстве назвала имя Иакова, короля Шотландского.
Так на английский трон взошла династия Стюартов, правившая с 1603 по 1714 год, до смерти королевы Анны. Ее правление было омрачено казнью короля Карла I в 1649 году, и фактическим правителем стал лорд-протектор Оливер Кромвель, а после его смерти в 1658-м власть перешла в руки его сына Ричарда. Реставрирована династия Стюартов была только в 1661 году. В 1707-м произошло объединение Англии и Шотландии в государство, которое стало называться Великобританией. В 1701 году в Англии был принят Закон о престолонаследии, согласно которому на английском троне могли находиться только протестанты. В соответствии с ним наследником престола становился Георг Ганноверский. И с 1714 по 1901 год Великобританией правило всего шесть королей из этой династии. К концу Ганноверского периода Британская империя покрывала 1/3 часть суши.
Последней из Ганноверов стала королева Виктория, управлявшая империей 64 года. В 1840 году английскую королевскую семью пополнило имя Саксен-Кобург-Готской династии — королева Виктория вышла замуж за принца Альберта, сына герцога Саксен-Кобург-Готского. Единственным представителем этой династии был король Эдуард VII, правивший 9 лет в начале XX века, а его наследник, король Георг V, во время Первой мировой войны заменил это звучавшее по-немецки имя на Виндзор.
д'Антраг Катрин-Генриетта де Бальзак
Портрет Катрин-Генриетты де Бальзак д'АнтрагHieronymus Wierix (1553 - 1619) гравюра.
д'Антраг Катрин-Генриетта де Бальзак (1583-1633), с 1600 года маркиза де Верней. Дочь губернатора Орлеана Франсуа д'Антрага и Мари Туше, фаворитки Карла IX, от которого у нее был сын Карл де Валуа, граф Овернский. Любовница Генриха IV, мать троих его детей. Ее связь с королем была ловко подстроена ее семьей, относившейся к числу «любимчиков» Генриха III. В каком-то смысле история с д’Антраг биографически была более знаменательной, чем все предыдущие. Сама Генриетта и весь ее семейный клан рассматривали связь с королем как инструмент возвышения семьи. Еще до заключения брака Генриха с Марией они сумели заполучить весьма ценный для этой цели документ: письменное обещание короля жениться, которое он, правда, совершенно не воспринимал всерьез, но — кстати, не в первый раз — поклялся «перед Богом» и без колебаний лично подписал. С этим важным документом в руках семья в последующие годы делала политику. Маркиза и ее клан стали неотъемлемой частью того мира, который постоянно омрачал правление Генриха IV между 1602 и 1606 гг.: мира предательства, восстаний и бунтов.
ГРАВЮРА НА МЕТАЛЛЕ
Корнелис Диркс Бойссенс (Cornelis Dircksz Boissens) 1584-1635, Гравюра на меди
Основная тема гравюры – торжество “чистой христианской религии” над католическим толкованием христианства. В руках одной из аллегорических фигур – книга с надписью – “чистая религия попирает идолов”, под ногами ее – католический монах, в руках другой фигуры – уздечка. По бокам – сюжеты из сражений, в которых Мориц Оранжский вышел победителем, знамена с христианской и военной символикой, поверженные враги, военные трофеи. Внизу – нидерланский лев душит дракона, олицетворяющего испанскую экспансию.
ГРАВЮРА НА МЕТАЛЛЕ
Резцовая гравюра на металле появилась в середине XV века. Долгое время считалось, что изобретателем этой техники был флорентийский ювелир Мазо Финигуэрра, первая гравюра которого датируется 1458 годом; но эта теория была опровергнута более ранними экземплярами. Ныне древнейшей резцовой гравюрой на меди считается «Бичевание Христа», выполненная неизвестным немецким мастером в 1446 году. А первым, хотя и анонимным, наиболее заметным мастером резцовой гравюры является «Мастер игральных карт», работавший в Базеле и в верховьях Рейна.
При выполнении резцовой гравюры мастер брал ровно прокованную и тщательно отполированную металлическую доску, на которую посредством ювелирного пунсона наносил рисунок, который затем проходил уже более основательным инструментом – резцом или штихелем. После этого в доску втиралась краска, снимались ее излишки, и можно было печатать лист.
Самым замечательным мастером XV столетия является немецкий гравер Мартин Шонгауэр, работавший в Кольмаре и Брейзахе. Его творчество, соединяющее в себе позднюю готику и ранний Ренессанс, оказали значительное влияние на немецких мастеров, в том числе Альбрехта Дюрера. Среди мастеров I половины XVI века стоит отметить, кроме упомянутого А. Дюрера, замечательного голландца Луку Лейденского.
Из итальянских мастеров XV столетия наиболее значительны Андреа Мантенья и Антонио дель Поллайоло. В той же Италии в XVI веке возникло направление, предопределившее важную веху в развитии европейской гравюры – это было репродуцирование произведений живописи.
Возникновение репродукционной гравюры связано с именем Маркантонио Раймонди, который, работая до конца первой трети XVI столетия, создал посредством резца несколько сотен воспроизведений с работ Дюрера, Рафаэля, Джулио Романо и других.
В XVII веке репродукционная гравюра была чрезвычайно распространена во многих странах – во Фландрии, где было воспроизведено множество полотен, особенно Рубенса. А во Франции в это время Клод Меллан, Жерар Эделинк, Робер Нантейль и другие способствовали расцвету искусства репродукционного классического гравированного портрета.
Резцовая гравюра на металле появилась в середине XV века. Долгое время считалось, что изобретателем этой техники был флорентийский ювелир Мазо Финигуэрра, первая гравюра которого датируется 1458 годом; но эта теория была опровергнута более ранними экземплярами. Ныне древнейшей резцовой гравюрой на меди считается «Бичевание Христа», выполненная неизвестным немецким мастером в 1446 году. А первым, хотя и анонимным, наиболее заметным мастером резцовой гравюры является «Мастер игральных карт», работавший в Базеле и в верховьях Рейна.
При выполнении резцовой гравюры мастер брал ровно прокованную и тщательно отполированную металлическую доску, на которую посредством ювелирного пунсона наносил рисунок, который затем проходил уже более основательным инструментом – резцом или штихелем. После этого в доску втиралась краска, снимались ее излишки, и можно было печатать лист.
Самым замечательным мастером XV столетия является немецкий гравер Мартин Шонгауэр, работавший в Кольмаре и Брейзахе. Его творчество, соединяющее в себе позднюю готику и ранний Ренессанс, оказали значительное влияние на немецких мастеров, в том числе Альбрехта Дюрера. Среди мастеров I половины XVI века стоит отметить, кроме упомянутого А. Дюрера, замечательного голландца Луку Лейденского.
Из итальянских мастеров XV столетия наиболее значительны Андреа Мантенья и Антонио дель Поллайоло. В той же Италии в XVI веке возникло направление, предопределившее важную веху в развитии европейской гравюры – это было репродуцирование произведений живописи.
Возникновение репродукционной гравюры связано с именем Маркантонио Раймонди, который, работая до конца первой трети XVI столетия, создал посредством резца несколько сотен воспроизведений с работ Дюрера, Рафаэля, Джулио Романо и других.
В XVII веке репродукционная гравюра была чрезвычайно распространена во многих странах – во Фландрии, где было воспроизведено множество полотен, особенно Рубенса. А во Франции в это время Клод Меллан, Жерар Эделинк, Робер Нантейль и другие способствовали расцвету искусства репродукционного классического гравированного портрета.
Голландский натюрморт XVII
Turkey Pie. Pieter Claesz 1627.
Голландский натюрморт XVII в. поражает богатством тем. В каждом художественном центре страны живописцы предпочитали свои композиции: в Утрехте — из цветов и плодов, в Гааге — из рыбы. В Харлеме писали скромные завтраки, в Амстердаме — роскошные десерты, а в университетском Лейдене — книги и другие предметы для занятий науками или традиционные символы мирской суеты — череп, свечу, песочные часы.
В натюрмортах, относящихся к началу XVII столетия, предметы расставлены в строгом порядке, словно экспонаты в музейной витрине. В подобных картинах детали наделены символическим значением. Яблоки напоминают о грехопадении Адама, а виноград — об искупительной жертве Христа. Раковина — оболочка, оставленная, когда то жившим в ней существом, увядшие цветы — символ смерти. Бабочка, родившаяся из кокона, означает воскресение. Таковы, например, полотна Балтазара ван дер Аста (1590— 1656).
У художников следующего поколения веши уже не столько напоминают об отвлечённых истинах, сколько служат для создания самостоятельных художественных образов. В их картинах привычные предметы обретают особую, не замеченную прежде красоту. Харлемский живописец Питер Клас (1597—1661) тонко и умело подчёркивает своеобразие каждого блюда, бокала, горшка, найдя для любого из них идеальное соседство. В натюрмортах его земляка Виллема Класа Хеды (около 1594 — около 1680) царит живописный беспорядок. Чаше всего он писал «прерванные завтраки». Смятая скатерть, перепутанные предметы сервировки, еда, к которой едва притронулись, — всё здесь напоминает о недавнем присутствии человека. Картины оживлены многообразными световыми пятнами и разноцветными тенями на стекле, металле, полотне.
Во второй половине XVII в. голландский натюрморт, подобно пейзажу, стал более зрелищным, сложным и многокрасочным. На картинах Абрахама ван Бейерена (1620 или 1621—1690) и Виллема Калфа (1622—1693) изображены грандиозные пирамиды из дорогой посуды и экзотических фруктов. Здесь и чеканное серебро, и бело голубой фаянс, и кубки из морских раковин, цветы, виноградные грозди, полу очищенные плоды.
Голландский натюрморт XVII в. поражает богатством тем. В каждом художественном центре страны живописцы предпочитали свои композиции: в Утрехте — из цветов и плодов, в Гааге — из рыбы. В Харлеме писали скромные завтраки, в Амстердаме — роскошные десерты, а в университетском Лейдене — книги и другие предметы для занятий науками или традиционные символы мирской суеты — череп, свечу, песочные часы.
В натюрмортах, относящихся к началу XVII столетия, предметы расставлены в строгом порядке, словно экспонаты в музейной витрине. В подобных картинах детали наделены символическим значением. Яблоки напоминают о грехопадении Адама, а виноград — об искупительной жертве Христа. Раковина — оболочка, оставленная, когда то жившим в ней существом, увядшие цветы — символ смерти. Бабочка, родившаяся из кокона, означает воскресение. Таковы, например, полотна Балтазара ван дер Аста (1590— 1656).
У художников следующего поколения веши уже не столько напоминают об отвлечённых истинах, сколько служат для создания самостоятельных художественных образов. В их картинах привычные предметы обретают особую, не замеченную прежде красоту. Харлемский живописец Питер Клас (1597—1661) тонко и умело подчёркивает своеобразие каждого блюда, бокала, горшка, найдя для любого из них идеальное соседство. В натюрмортах его земляка Виллема Класа Хеды (около 1594 — около 1680) царит живописный беспорядок. Чаше всего он писал «прерванные завтраки». Смятая скатерть, перепутанные предметы сервировки, еда, к которой едва притронулись, — всё здесь напоминает о недавнем присутствии человека. Картины оживлены многообразными световыми пятнами и разноцветными тенями на стекле, металле, полотне.
Во второй половине XVII в. голландский натюрморт, подобно пейзажу, стал более зрелищным, сложным и многокрасочным. На картинах Абрахама ван Бейерена (1620 или 1621—1690) и Виллема Калфа (1622—1693) изображены грандиозные пирамиды из дорогой посуды и экзотических фруктов. Здесь и чеканное серебро, и бело голубой фаянс, и кубки из морских раковин, цветы, виноградные грозди, полу очищенные плоды.
Виллем Клас Хеда. (Willem Claesz Heda) 1594-1680/82
Другие работы художника (ссылка)
Голландия в XVII веке была одной из наиболее процветающих стран Европы. Добившись в результате победоносной революции независимости от иноземного феодального гнета, она стала могущественной морской державой. В города Нидерландов стекались богатства со всего известного тогда света. И хотя благосостояние затронуло лишь верхушку общества, дух покойного довольства жизнью царил в уютных, чисто прибранных домах бюргеров Амстердама и Гарлема, Дельфта и Гааги. Не только богачи, но и зажиточные ремесленники охотно украшали стены своего жилья картинами. Искусство живописи пользовалось в стране самым широким спросом. При этом художники в небольших по размерам полотнах (ведь они были предназначены не для дворцовых зал, а для комнат частного дома особенно охотно изображали то, что окружало их соотечественников в повседневной жизни: это были незамысловатые сценки городского быта, пейзажи родных мест и, конечно, портреты. Появился в это время в Голландии и самостоятельный жанр натюрморта, которого прежде европейская живопись не знала.Среди художников Голландии в это время широко утвердилась специализация: одни писали жанровые картинки, другие — морские пейзажи, третьи — виды местности, четвертые — портреты, пятые — изображения животных и т. д. Были и мастера, специализировавшиеся на натюрмортах.Одним из наиболее крупных был Биллем Клас Хеда, работавший в Гарлеме. Специальностью Хеды был не вообще натюрморт; он писал так называемые «Завтраки»: на небольшом столе он ставил разную утварь — блюда, бокалы, вазы, ножи и ложечки, клал аппетитную снедь — лоснящийся жиром окорок, румяную булочку, пирог с хрустящей корочкой, полуочищенный лимон; в бокал наливал вина. Все это непринужденно, будто случайно, расставлено по столу, покрытому небрежно накинутой белой скатертью. Кажется, только что ко всем этим яствам прикасался человек: виден надрез на соблазнительно сочной ветчине; надломлена корочка пирога, свисает со стола кожа спирально очищенного лимона. Изображенные предметы не расставлены демонстративно, как «на параде». Они будто еще несут на себе тепло живого человеческого присутствия. Все здесь предельно естественно, что придает картине ощущение особой интимности. Строго говоря, в композиции Хеды нет ничего, кроме тщательно, можно сказать, иллюзорно воспроизведенных вещей. Но картина не производит впечатления мертвой протокольности. И дело не только в том, что мастер выдержал все полотно в очень красивом сочетании золотистых, зеленоватых, притушено теплых тонов, ласкающих глаз своей прозрачной ясностью. При кажущейся случайности натюрморт Хеды продуман и проработан с величайшей тонкостью. Художник заставляет нас любоваться живым разнообразием формы, цвета, фактуры «встретившихся» здесь предметов. Он умеет незаметно увлечь бесконечным богатством зримого мира, раскрытым в этом маленьком, уютном его уголке. Мы не просто видим изображенное, мы наслаждаемся видимым. Рядом с холодным поблескиванием серебра — прозрачная хрупкость стекла; на белом полотне скатерти ложатся рефлексы от желтой шкурки лимона. Перламутр и серебро, мягкий хлеб и твердая поверхность блюда — можно бесконечно рассматривать этот безмолвный диалог вещей. Здесь целая музыка форм: подле тяжеловесного пузатого бокала на толстой подставке — гибкие, подобранные Дюрмы восточного кувшина с кокетливо изогнутой ручкой и задорным носиком. И тут же стрелой поднимающаяся вверх тонкая рюмка. Можно находить в картине все новые контрасты и созвучия, погружаясь в этот своеобразный мир неодушевленных предметов, будто наделенных некой потайной жизнью. В русском языке жанр, о котором идет у нас речь, называется «натюрморт», что в переводе с французского означает «мертвая натура». К картине Хеды этот буквальный смысл явно не подходит. Не мертвой бездушностью, но своеобразной одушевленностью, напряженным внутренним ритмом «беседующих» между собою предметов пронизана эта вещь.И не случайно у голландцев жанр, в котором работали Хеда и его сотоварищи по специальности, назывался не «мертвой натурой», но «тихой жизнью» — «still leven». И в самом деле, в полотне мастера пленяет не натуральность изображения предметов, не искусность живописца в передаче формы, цвета, фактуры каждой мелочи самой по себе, но то живое и искреннее наслаждение, с которым здесь раскрывается красота предметного мира.Скоро мещанская проза погубит это поэтическое жизнеутверждение. Но пока оно торжествует во многих, самых разнообразных проявлениях, в том числе и в образах «тихой жизни» голландских натюрмортистов.
Генрих VIII король Англии (1509 - 1547)
Hans Holbein (1497-1534)Portrait of Henry VIII
1536,
Thyssen-Bornemisza Collection, Madrid
Генрих VIII
Генрих VIII (1509 - 1547) принадлежит к числу монархов, мнения о которых как при их жизни, так и в последующие века резко расходились. Этому есть причины: при Генрихе VIII произошла Реформация в Англии, и изображение его то как святого, то как дьявола или по крайней мере преступного многоженца и кровавого тирана зависело обычно от того, кто его характеризовал - протестант или католик. В книге Е. Б. Черняка "Тайны Англии", в главе, посвященной Генриху VIII, которую автор озаглавил "Генрих VIII - кровавое пятно в истории Англии", дается довольно полный историографический обзор преимуществеенно английской историографии по нашей теме. Так, Черняк Е. Б. пишет о том, что даже далекий от католических симпатий Диккенс именовал Генриха VIII "самым непереносимым мерзавцем, позором для человеческой природы, кровавым и сальным пятном в истории Англии" . А реакционные историки типа Д. Фроуда (в книге "История Англии") превозносили Генриха как народного героя. Видный исследователь А Ф Поллард в монографии "Генрих VIII" утверждал, будто Генрих никогда не имел "страсти к излишним убийствам", не давая себе, впрочем, труда уточнить, что следует здесь считать"излишеством". Мнение Полларда сильно повлияло на новейшую западную историографию. Даже полемизирующий с апологетической оценкой Генриха VIII известный историк Д. Р. Элтон уверял: "Он не был великим государственным деятелем на троне, каким еге считал Поллард, но он был и больше, чем кровавый, похотливый, капризный тиран народной мифологии". "Слишком много историков рисовало Генриха воплощением добра и зла", - вторит Элтону другой новейший биограф Генриха VIII, Д. Боул, и добавляет, что пришло время для более хладнокровной оценки этого английского монаха. О том же пишет Д. Скерисбрик в своей книге "Генрих VIII". Что же способствовало превращению Генриха VIII, которого в его молодые годы Эразм Роттердамский, Томас Мор и другие выдающиеся мыслители эпохи принимали за долгожданного короля гуманистов, в трусливого и жестокого деспота? Автор новейшей книги на эту тему "Становление Генриха VIII" Мария Луиза Брюс пытается найти ответ в семейных условиях и особенностях воспитания Генриха, подыскивает малоубедительные фрейдистские объяснения... Споры давно уже вызывала каждая составная характера короля: умен он или глуп, талантлив или бездарен, искренен или лицемерен. Его новейший биограф Г. А. Келли в работе "Матримониальные судебные процессы Генриха VIII" приходит в выводу, что король был "наполовину лицемером, а наполовину совестливым человеком". (Неясно только, какая из этих "половин" монарха больше выходила боком его подданным.) Некоторые историки, отказывая Генриху во всех хороших качествах, признавали за ним по крайней мере одно: физическую слабость и твордость в достижении поставленной цели . Добавим следующее. Френсис Бэкон в качестве основного достоинства короля называет его необыкновенную физическую силу и красоту . Советские историки Осиновский И. Н., Штокман В. В. и Сапрыкин Ю. М., которые занимались вопросами истории Англии, единодушны во мнении относительно оценки личности Генриха VIII как жестокого, кровожадного монарха с сомнительными моральными устоями . В нашей работе мы попытались проследить, как перепитии личной судьбы отражались на политике ГенрихаVIII и, соответственно, на судьбе Англии или, наоборот, объективные потребности страны влияли на судьбу Генриха.
Секретная служба и борьба с неугодными.Секретная служба, созданная основателем династии Тюдоров, пришла в упадок в начале правления его сына. Для Генриха VIII, крепко сидевшего на престоле, услуги разведки первончально показались не очень нужными. Исчезли реальные претенденты на престол, борьба с которыми была главным занятием тайных агентов Генриха VII. Однако растущая международная роль Англии побудила кардинала Уолси - фактического главу правительства в первые десятилетия царствования Генриха VIII - использовать секретную службу для достижения внешнеполитических целей. Канцлер кардинал старался хранить нейтралитет Англии. В ходе этой борьбы господствующая партия широко использовала против своих противников секретную службу английской короны. А те в свою очередь создавали собственную разведку, не раз сложно переплетавшуюся через агентов-двойников с "официальной" секретной службой. Как правило, поражение в тайной войне приводило руководителей побежденной стороны на плаху. Правда, этому предшествовала формальность судебного процесса по обвинению в государственной измене. Но судьи - обычно тайный совет, т.е. группа лордов, принадлежавших к стану победителей (или перебежавших в него), - лишь оформляли результаты тайной войны. Присяжные, участвовавшие в менее значительных процессах, фактически назначались шерифами - верными слугами короны. Редко тайная война с таким постоянством сочеталась с судебными процессами об измене. Дело в том, что они были очень во вкусе Генриха VIII. Его каприз нередко решал долгую скрытую борьбу, которую вели соперничавшие группировки. Путь к цели шел через завоевание или сохранение его благосклонности, неудача обычно стоила головы. Понятие измены было очень широким. Подобных судебных разбирательств в правление Генриха VIII было великое множество. Одним из первых самых громких дел было дело канцлера кардинала Уолси. В 1525 году испанцы-мушкетеры расстреляли при Павии французских рыцарей (король Франциск попал в плен). Кардинал Уолси предложил заключить союз с Францией, чтобы вместе остановить натиск Испании (ее король Карл I был одновременно германским императором). Но английская знать и народ не поддержали его, и в 1529 году Генрих VIII дал отставку кардиналу и арестовал его, обвинив в измене. Это была ирония судьбы. Ведь кто, как не канцлер кардинал Уолси пестовал свое детище, Звездную палату, которая именно в его руках превратилась в грозный суд короля по делам политической измены, каравший противников королевского абсолютизма. Здесь не обошлось без вмешательства человека, который в тот период имел большое влияние на короля. Это не кто иной как сама королева английская Екатерина Арагонская, дочь Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского. Но пройдет еще совсем немного времени и король повернет всю государственную машину против самой королевы.
Начало Реформации.
Как известно, формальным предлогом для начала Реформации послужили семейные дела "защитника веры" - титул, которые имел Генрих VIII в качестве верного сына католической церкви, лично занявшегося опровержением ереси Лютера. Все изменилось после того, как римский папа отказался узаконить развод Генриха, увлекшегося придворной дамой Анной Болейн, с его первой женой Екатериной Арагонской. Неожиданная принципиальность папы Климента VIII и его преемника Павла III определялась весьма вескими мотивами: Екатерина была сестрой испанского короля и германского императора Карла V, во владения которого входила и большая часть Италии. Даже самые рьяные защитники сохранения связи Англии с папством признавали опасность того, что Ватикан будет действовать как орудие Испании. Однако Реформация имела изначально более глубокие социально-экономические, политические и идеологические причины. Они определялись возникновением и развитием новых, капиталистических отношений, утверждение которых происходило в борьбе против феодального строя. Безусловно, большую роль в происхождении Реформации и борьбе между протестантскими и католическими государствами играли и династические мотивы, но не выдерживают критики попытки некоторых западных ученых выдать эти мотивы за основную причину разрыва с Римом, к чему прибегают буржуазные историки, тщетно пытаясь опровергнуть материалистическое понимание истории. Развод короля стал лишь поводом для давно назревавшего конфликта с главой католической церкви. Когда Генрих VIII сам развелся с Екатериной Арагонской, а в 1534 году умер Климент VIII, отказывавшийся утвердить развод, король резко отверг предложения договориться с Римом. Генрих заявил, что он не будет уважать папу больше, чем любого самого последнего священника в Англии. Разрыв был ускорен Анной Болейн, особо заинтересованной в нем и сумевшей использовать для этого своих сторонников и свою секретную службу. Анна, проведшая юные годы при французском дворе и основательно ознакомившаяся там с искусством придворных интриг, начала упорную борьбу против кардинала Уолси. Королевская фаворитка подозревала, и не без основания, что кардинал, внешне не возражая против развода Генриха с Екатериной, на деле вел двойную игру. Фактически Анна сумела создать свою собственную разведывательную сеть, руководителями которой стали ее дядя, Герцог Норфолк, председатель тайного совета, и другие лица, в том числе английский посол в Риме Фрэнсис Брайан. Посол, являвшийся кузеном Анны, сумел добыть письмо Уолси, в котором тот умолял папу не удовлетворять просьбу Генриха. После этого король не пожелал слушать оправдания кардинала. В ответ он лишь вытащил какую-то бумагу и издевательски спросил: "Э, милорд! Не написано ли это вашей собственной рукой?" В 1531 году Генрих VIII объявил себя верховным главой церкви в своих владениях. Для расторжения брака короля с Екатериной Арагонской теперь уже не требовалось разрешения папы. В 1533 году король отпраздновал свадьбу с Анной Болейн; имя Екатерины Арагонской после этого стало знаменем всех противников Реформации.
Расправа над Томасом Мором.В числе противников Реформации был и Томас Мор, блестящий писатель-гуманист, автор бессмертной "Утопии", которого Генрих VIII больше кого-либо другого стремился перетянуть в лагерь сторонников развода. Выдающийся юрист и государственный деятель, Мор занимал пост лорд-канцлера. Исследователи по-разному объясняют действительные причины, побудившие Мора отказаться от одобрения Реформации и нового брака короля. Мор, вероятно, опасался, что Реформация приведет к полному церковному расколу, распадению западного христианства на враждующие секты. Кто знает, может быть, взору проницательного мыслителя уже виделись те бедствия, которые вследствие Реформации обрушатся на английские народные массы, поскольку она создала удобный предлог для конфискации богатых монастырских владений и для сгона с этих земель бедняков арендаторов. В 1532 году Мор, к крайнему неудовольствию Генриха, попросил освободить его от должности лорда-концлера. Уйдя в отставку, Мор не критиковал королевской политики. Он просто молчал. Но его молчание было красноречивее слов. Особенно ожесточена против Мора была Анна Болейн, которая не без основания полагала, что явное неодобрение со стороны человека, пользовавшегося всеобщим уважением, является весомым политическим фактором. Генрих VIII вполне разделял ярость жены, но не рискнул, да это было и не в его манере, расправиться с бывшим канцлером, минуя обычную судебную процедуру. В 1534 году Мор был вызван в тайный совет, где ему предъявили различные лживые обвинения. Опытный юрист, он без труда опроверг эту не очень умело придуманную клевету. Новое обвинение возникло в связи с парламентским актом от 30 марта 1534 года. По этому закону был положен конец власти папы над англиканской церковью, дочь короля от первого брака Мария объявлялась незаконнорожденной, а право наследования престола переходило к потомству Генриха и Анны Болейн. Король поспешил назначить специальную комиссию, которой было предписано принимать клятву верности этому парламентскому установлению. Мор был вызван одним из первых на заседание комиссии. Он заявил о согласии присягнуть новому порядку престолонаследия, но не вводимому одновременно устройству церкви (а также признанию незаконным первого брака короля). Некоторые члены комиссии, включая епископа Кранмера, руководившего проведением церковной реформы, стояли за компромисс. Их доводы заставили заколебаться Генриха, опасавшегося, как бы суд над Мором не вызвал народных волнений. Главному министру Томасу Кромвелю и королеве удалось переубедить короля. Они внушили Генриху, что нельзя создавать столь опасный прецедент: вслед за Мором и другие попытаются не соглашаться со всеми пунктами исторгаемой у них присяги. (Возможно, немалую роль сыграл здесь и канцлер Одли.) 17 апреля 1534 года после повторного отказа дать требуемую клятву Мор был заключен в Тауэр. На суде послушные присяжные вынесли требуемый вердикт. Узнав и гибели Мора, его друг, известным писатель Эразм Роттердамский сказал: "Томас Мор... его душа была белее снега, а гений таков, что Англии никогда больше не иметь подобного, хотя она и будет родиной великих людей". Католическая церковь позднее причислила Мора к лику святых. Известный английский историк справедливо заметил в этой связи: "Хотя мы сожалеем о казни святого Томаса Мора как одной из мрачных трагедий нашей истории, нельзя игнорировать того факта, что, если бы Генрих не отрубил ему голову, его (вполне возможно) сожгли бы по приговору папы".
Анна Болейн следует на эшафот.
Генрих уже решил мысленно, что Анна, родившая девочку (будущую Елизавету I) вместо желанного наследника престола, последует за казненным канцлером. Повода долго не пришлось ждать. Дело о "заговоре" было поручено вести канцлеру Одли, который, видимо, решил заодно объявить злоумышленниками всех своих личных врагов. Король разъяснял придворным, что Анна нарушила "обязательство" родить ему сына (у королевы родилась дочь, а в другой раз - мертвый ребенок). Здесь явно сказывается рука Божья, следовательно: он, Генрих, женился на Анне по наущению дьявола, она никогда не была его законной женой, и он волен поэтому вступить в новый брак. В обвинительном акте утверждалось, что существовал заговор с целью лишить жизни короля. Анне инкриминировалась преступная связь с придворными Норейсом, Брертоном, Вестоном, музыкантом Смитоном и, наконец, ее братом Джоном Болейном, графом Рочфордом. Через 12 часов после провозглашения развода в Тауэр прибыл королевский приказ обезглавить бывшую королеву на следующий день. Отсрочка на двое суток была явно вызвана только желанием дать архиепископу Кранмеру время расторгнуть брак. В своей предсмертной речи Анна сказала лишь, что теперь нет смысла касаться причин ее смерти, и добавила: "Я не обвиняю никого. Когда я умру, то помните, что я чтила нашего доброго короля, который был очень добр и милостив ко мне. Вы будете счастливы, если Господь даст ему долгую жизнь, так как он одарен многими хорошими качествами: страхом перед Богом, любовью к своему народу и другими добродетелями, о которых я не буду упоминать". Оставалось теперь немногое. Генрих любил поступать по закону. И законы необходимо было быстро приноравливать к желаниям короля. Кранмер, выполняя приказ Генриха о разводе с Анной Болейн, формально совершил акт государственной измены. По действовавшему акту о престолонаследии 1534 года государственной изменой считалось всякое "предубеждение, оклеветание, попытки нарушить или унизить" брак Генриха с Анной. Немало католиков лишилось головы за попытку "умалить" любым способом этот брак, ныне объявленный Кранмером недействительным. В новый акт о престолонаследии 1536 года была включена специальная статья, предусматривавшая, что те, кто из лучших мотивов недавно указали на недействительность брака Генриха с Анной, невиновны в государственной измене. Однако тут же была сделана оговорка, что аннулирование брака с Анной не снимает вины с любого, кто ранее считал тот брак не имеющим законной силы. Вместе с тем было объявлено государственной изменой ставить под сомнение оба развода Генриха - и с Екатериной Арагонской, и с Анной Болейн. Теперь уж действительно все было в порядке. Но это еще не все. За Анной отправится на эшафот и сам Кранмер. Генрих решил жениться на Джейн Сеймур десять дней спустя. Джейн Сеймур умерла естественной смертью - во время родов, успев подарить королю наследника, будущего короля Эдуарда. Место Джейн заняла Анна Клевская, но ненадолго - испуганный ее малопривлекательной внешностью, Генрих дал Клевской щедрые отступные. Екатерина Говард, двоюродная сестра Анны Болейн, стала пятой женой Генриха VIII и второй его женой, лишившейся головы. Новая королева не очень устраивала Кранмера - дядя Екатерины Говрад, Норфолк, активно выступал против дальнейшего проведения церковных реформ. До поры до времени Кранмер и его друзья предпочитали скрывать свои планы: юная Екатерина приобрела влияние на своего пожилого супруга; кроме того, она могла родить сына, что очень укрепило бы ее положение при дворе. В октябре 1541 года враги королевы нашли долгожданный повод. Один из мелких придворных служащих, Джон Ласселе, на основе свидетельства своей сестры, ранее служившей няней у старой герцогини Норфолк, донес Кранмеру, что Екатерина была долгое время в связи с неким Френсисом Дергемом, а некто Мэнокс знал о родинке на теле королевы Кранмер, канцлер Одли и герцог Хертфорд поспешили известить ревнивого мужа. Кранмер передал королю записку ("не имея мужества устно сообщить ему об этом"). Собрался Государственный совет. Все "виновные", включая Мэнокса и Дергема, были сразу схвачены и допрошены. О том, что мнимая или действительная неверность королевы до замужества не шла ни в какое сравнение с предшествующей "чистой" жизнью самого Генриха, никто не осмелился и подумать Кранмер навестил совершенно ошеломленную свалившимся на нее несчастьем молодую женщину, которой не исполнилось двадцати лет. Обещанием королевской "милости" Кранмер выудил у Екатерины признание, а тем временем удалось выпытать нужные показания у Дергема и Мэнокса. Генрих был потрясен. Он молча выслушал на заседании совета добытые сведения и потом вдруг начал кричать. Этот вопль ревности и злобы заранее решил участь всех обвиняемых
Норфолк с гневом сообщил французскому послу Марильяку, что его племянница "занималась проституцией, находясь в связи с семью или восемью лицами". Со слезами на глазах старый солдат говорил о горе короля. Тем временем схватили еще одного "виновного" - Келпепера, за которого Екатерина собиралась выйти замуж, прежде чем на нее обратил внимание Генрих, и которому она, уже став королевой, напи- сала очень благосклонное письмо Дергем и Келпепер были приговорены, как обычно, к смерти. После вынесения приговора 10 дней продолжались перекрестные допросы - они не выявили ничего нового. Дергем просил о "простом" обезглавливании, но "король счел его не заслуживающим такой милости" Подобное снисхождение было, впрочем, оказано Келпеперу. 10 декабря оба они были казнены.
Потом занялись королевой Говарды поспешили отвернуться от нее. В письме к Генриху Норфолк причитал, что после "отвратительных деяний двух моих племянниц" (Анны Болейн и Екатерины Говард), наверное, "его величеству будет противно снова услышать что- либо о моем роде". Герцог упоминал далее, что обе "преступницы" не питали к нему особых родственных чувств, и просил о сохранении королевского благорасположения, "без которого я никогда не буду иметь желания жить". Послушный парламент принял специальное постановление, обвинявшее королеву. Ее перевели в Тауэр. Казнь состоялась 13 февраля 1542 года. На эшафоте Екатерина призналась, что, до того как она стала королевой, любила Келпепера, хотела быть его женой больше, чем владычицей мира, и скорбит, став причиной его гибели. Однако вначале она упомянула, что "не нанесла вреда королю". Ее похоронили рядом с Анной Болейн.
И только последняя жена Кэтрин Парр шестая жена 1543—1547 короля Англии Генриха VIII спасется, переживя короля.
Франс Снейдерс (Franz Snyders) 1579—1657
Натюрморт с крабом и фруктамиХолст, масло. Картинная галерея, Берлин-Далем
Биография
Картины
Франса Снейдерса называют «Рубенсом натюрморта», настолько ярок его вклад в традицию этого жанра фламандской живописи. В знаменитой серии «лавок» — «Рыбная лавка», «Фруктовая лавка», «Натюрморт с лебедем» (1613— 1620 гг.) и другие полотна — художник изобразил столы, переполненные всевозможной снедью, чаше всего дичью или рыбой. Трофеи охотников и рыболовов неисчислимы и разнообразны: здесь и павлин, и тюлень, и черепаха. Казалось бы, груды мёртвых тушек должны создавать гнетущее настроение, но Снейдерс всеми силами старается этого избежать. Располагая дары природы в неожиданных сочетаниях и при резком освещении, показывая многообразие фактур и красок (серебристая рыбья чешуя, упругое пёстрое оперение птицы, мягкий мех зверей), художник напоминает не о смерти, а об отшумевшей жизни. Не следует слишком доверять этой картине изобилия — реальный быт того времени был значительно более скромным. Перед зрителем воплощение духа старой доброй Фландрии, любви её народа к земным дарам и простодушной мечты о благодатной Стране бездельников, где жареные куропатки влетают в рот всем желающим.
Натюрморт в европейской живописи XVII века
Pieter de Ring (1615-1660)Натюрморт первой половины XVII века (ссылка)
Натюрморт в европейской живописи XVII века
В XVII веке происходит расцвет натюрморта как самостоятельного жанра. Процесс начинается в Голландии и довольно стремительно распространяется на территории всей Западной Европы.
Что представляют собой голландские натюрморты? Вещи, созданные руками человека: домашнюю утварь, предметы искусства, драгоценности, книги. Иными словами, мертвые вещи. Но также - живые существа и живые растения, умерщвленные руками человека, - битую дичь, выловленную рыбу, сорванные фрукты и овощи, срезанные цветы, расколотые орехи. Самым же перспективным и прогрессивным видом голландского натюрморта был жанр «завтраков» возникший в Харльме. Очень важным достижением харлемских мастеров «завтраков» было открытие роли свето-воздушной среды и единого тона в колорите как главнейших средств передаче богатого разнообразия фактурных качеств вещей и, одновременно, выявление единства предметного мира.
Голландские «Трапезы» различались в зависимости от того, что именно произошло во время того или иного «Завтрака». Например, рассмотрим натюрморты В. Хеды. В натюрморте «Ветчина и серебряная посуда» изображен богатый набор продуктов и сервировки, но и сам характер поведения «сотрапезников», более веселый, даже несколько бесшабашный. На это указывает скомканная салфетка, ее не просто бросили, но швырнули; хлебец и тарелка с лимоном вот-вот соскользнут со стола, вазочка опрокинута, бокал пустой, крышка кувшина откинута - вина больше нет, все выпито; свеча погашена - пировали до утра. В самом жесте кувшина чувствуется веселое торжество - его отброшенная крышка похожа на приветственно и задорно поднятую шляпу. Эта картина Хеды воспринимается как разыгранная на театре вещей сценка «Веселое общество», популярная в бытовой голландской живописи. Его же «Ежевичный пирог» вызывает другую ассоциацию: сотрапезники оставили после себя полный разгром - скатерть сдернули, все побросали, свечу задули, уронили ключ от часов, словом - учинили дебош. Для каждого из этих «Завтраков» нетрудно найти иконографическую аналогию в бытовой живописи на тему разного рода трапез - от чинных сцен за столом до пьяных ссор в кабачке.
Так же актуальной темой на данном этапе развития «малого жанра» (а именно таковым считается натюрморт) была тема торжества смерти, тщеты земного существования, которая нашла свое отражения в натюрмортах на сюжет Vanitas vanitatum («Суета сует»). Подобные картины с их угрожающе-назидательным содержанием воспроизводят с некоторыми вариациями один и тот же набор аллегорически значимых предметов: череп, потухшая свеча, «умолкнувшие» музыкальные инструменты, разбросанные предметы рокоши, рассыпанные деньги. Все это должно было напоминать человеку о неостановимом беге времени.
Другая мощная школа натюрморта развивалась во Фландрии. Эпоха расцвета фламандского натюрморта, а именно под таким названием он вошел в историю, была связана с именами крупнейших художников Фландрии - Франса Снейдерса и его ученика Яна Фейта.
Натюрморты фламандские отличаются от скромных голландских своим откровенно обращенным к зрителю, торжествующе декламационным характером. В полотнах Снейдерса - это всегда триумф человека-победителя, упоенного результатами своей победы. Туши убитых зверей и птиц, сваленные в груды, словно сохраняют судорожное напряжение последней схватки или отчаяние полного бессилия. Подобные натюрморты воспринимаются как поле битвы после сражения - своеобразная аналогия распространенных во фламандской живописи батальных сцен. В «Рыбной лавке» Снейдерса - рыбы разных сортов, крабы, омары, устрицы, разрубленные на куски или безжалостно опрокинутые на спину, обнажившие самые уязвимые, самые нежные части своих тел. И все это выставлено напоказ, все это предложено зрителю-покупателю, выдвинуто ему навстречу к самому краю прилавка, к краю картины. Есть в этих натюрмортах великолепная барочная декоративность, но есть в них и барочная безжалостность, почти жестокость. «Натюрморт с лебедем» Снейдерса - это тоже вариант батальной сцены, но на тему «триумф павшего героя» - так патетически выразительно распростертое на переднем плане тело убитого лебедя, выделенное цветом и ярко освещенное.
Натюрморт в итальянской живописи XVII века развивался собственным путем и в итоге приобрел ряд качеств, выделяющих его в ряду других национальных, хотя и не достигал ни мощи фламандского, ни многогранности и глубины голландского.
Новый мощный толчок развитию натюрморта в Италии дал Караваджо. Он был одним из первых великих мастеров, который обратился к жанру чистого натюрморта и создал монументальный, пластический образ «мертвой натуры».
При всем своеобразии образного языка натюрмортов различных национальных школ XVII века в них все же можно выделить общие черты, характерные для эпохи в целом. Прежде всего - это особая внутренняя активность самого жанра, впервые открывшего смысл, значение, роль вещи в жизни - и соответственно в искусстве, - ее способность не только говорить о человеке, но и говорить за человека, говорить о самом главном - об отношении к миру. Говорить об этом по-разному. В Голландии - о том, что жизнь ценна своими малыми радостями, о том, что человеку есть что терять со смертью и именно поэтому нужно постоянно о ней помнить. Во Фландрии о том, что жизнь - это постоянное буйство плоти, постоянное напряжение борьбы с этим буйством и торжество победы. Общее - это особая художественная миссия жанра, берущего на себя решения глобальных мировоззренческих проблем. Вещь в искусстве XVII века приобретает значимость не только благодаря своей способности говорить языком метафор, иносказаний. Вещи придают материальную плотность среде, в которой существует человек, конкретную ощутимость и качественное разнообразие пространству. Они выполняют роль посредников между человеком - и пугающе безграничным миром Вселенной, они очеловечивают этот мир, придают ему обжитость, стремятся «приручить» его.
В XVII веке происходит расцвет натюрморта как самостоятельного жанра. Процесс начинается в Голландии и довольно стремительно распространяется на территории всей Западной Европы.
Что представляют собой голландские натюрморты? Вещи, созданные руками человека: домашнюю утварь, предметы искусства, драгоценности, книги. Иными словами, мертвые вещи. Но также - живые существа и живые растения, умерщвленные руками человека, - битую дичь, выловленную рыбу, сорванные фрукты и овощи, срезанные цветы, расколотые орехи. Самым же перспективным и прогрессивным видом голландского натюрморта был жанр «завтраков» возникший в Харльме. Очень важным достижением харлемских мастеров «завтраков» было открытие роли свето-воздушной среды и единого тона в колорите как главнейших средств передаче богатого разнообразия фактурных качеств вещей и, одновременно, выявление единства предметного мира.
Голландские «Трапезы» различались в зависимости от того, что именно произошло во время того или иного «Завтрака». Например, рассмотрим натюрморты В. Хеды. В натюрморте «Ветчина и серебряная посуда» изображен богатый набор продуктов и сервировки, но и сам характер поведения «сотрапезников», более веселый, даже несколько бесшабашный. На это указывает скомканная салфетка, ее не просто бросили, но швырнули; хлебец и тарелка с лимоном вот-вот соскользнут со стола, вазочка опрокинута, бокал пустой, крышка кувшина откинута - вина больше нет, все выпито; свеча погашена - пировали до утра. В самом жесте кувшина чувствуется веселое торжество - его отброшенная крышка похожа на приветственно и задорно поднятую шляпу. Эта картина Хеды воспринимается как разыгранная на театре вещей сценка «Веселое общество», популярная в бытовой голландской живописи. Его же «Ежевичный пирог» вызывает другую ассоциацию: сотрапезники оставили после себя полный разгром - скатерть сдернули, все побросали, свечу задули, уронили ключ от часов, словом - учинили дебош. Для каждого из этих «Завтраков» нетрудно найти иконографическую аналогию в бытовой живописи на тему разного рода трапез - от чинных сцен за столом до пьяных ссор в кабачке.
Так же актуальной темой на данном этапе развития «малого жанра» (а именно таковым считается натюрморт) была тема торжества смерти, тщеты земного существования, которая нашла свое отражения в натюрмортах на сюжет Vanitas vanitatum («Суета сует»). Подобные картины с их угрожающе-назидательным содержанием воспроизводят с некоторыми вариациями один и тот же набор аллегорически значимых предметов: череп, потухшая свеча, «умолкнувшие» музыкальные инструменты, разбросанные предметы рокоши, рассыпанные деньги. Все это должно было напоминать человеку о неостановимом беге времени.
Другая мощная школа натюрморта развивалась во Фландрии. Эпоха расцвета фламандского натюрморта, а именно под таким названием он вошел в историю, была связана с именами крупнейших художников Фландрии - Франса Снейдерса и его ученика Яна Фейта.
Натюрморты фламандские отличаются от скромных голландских своим откровенно обращенным к зрителю, торжествующе декламационным характером. В полотнах Снейдерса - это всегда триумф человека-победителя, упоенного результатами своей победы. Туши убитых зверей и птиц, сваленные в груды, словно сохраняют судорожное напряжение последней схватки или отчаяние полного бессилия. Подобные натюрморты воспринимаются как поле битвы после сражения - своеобразная аналогия распространенных во фламандской живописи батальных сцен. В «Рыбной лавке» Снейдерса - рыбы разных сортов, крабы, омары, устрицы, разрубленные на куски или безжалостно опрокинутые на спину, обнажившие самые уязвимые, самые нежные части своих тел. И все это выставлено напоказ, все это предложено зрителю-покупателю, выдвинуто ему навстречу к самому краю прилавка, к краю картины. Есть в этих натюрмортах великолепная барочная декоративность, но есть в них и барочная безжалостность, почти жестокость. «Натюрморт с лебедем» Снейдерса - это тоже вариант батальной сцены, но на тему «триумф павшего героя» - так патетически выразительно распростертое на переднем плане тело убитого лебедя, выделенное цветом и ярко освещенное.
Натюрморт в итальянской живописи XVII века развивался собственным путем и в итоге приобрел ряд качеств, выделяющих его в ряду других национальных, хотя и не достигал ни мощи фламандского, ни многогранности и глубины голландского.
Новый мощный толчок развитию натюрморта в Италии дал Караваджо. Он был одним из первых великих мастеров, который обратился к жанру чистого натюрморта и создал монументальный, пластический образ «мертвой натуры».
При всем своеобразии образного языка натюрмортов различных национальных школ XVII века в них все же можно выделить общие черты, характерные для эпохи в целом. Прежде всего - это особая внутренняя активность самого жанра, впервые открывшего смысл, значение, роль вещи в жизни - и соответственно в искусстве, - ее способность не только говорить о человеке, но и говорить за человека, говорить о самом главном - об отношении к миру. Говорить об этом по-разному. В Голландии - о том, что жизнь ценна своими малыми радостями, о том, что человеку есть что терять со смертью и именно поэтому нужно постоянно о ней помнить. Во Фландрии о том, что жизнь - это постоянное буйство плоти, постоянное напряжение борьбы с этим буйством и торжество победы. Общее - это особая художественная миссия жанра, берущего на себя решения глобальных мировоззренческих проблем. Вещь в искусстве XVII века приобретает значимость не только благодаря своей способности говорить языком метафор, иносказаний. Вещи придают материальную плотность среде, в которой существует человек, конкретную ощутимость и качественное разнообразие пространству. Они выполняют роль посредников между человеком - и пугающе безграничным миром Вселенной, они очеловечивают этот мир, придают ему обжитость, стремятся «приручить» его.
Хейсюм (Huysum) Ян ван 1682-1749
Галерея (ссылка)О символике цветов в классическом искусстве (ссылка)
Хейсюм (Huysum) Ян ван (1682-1749) - амстердамский живописец конца XVII в. Специализировался в изображении цветов.
Для рисования цветов с натуры Ян ван Хейсум вынужден был каждое лето проводить в Харлеме, который тогда, как и теперь, был центром голландского цветоводства. Художнику также приходилось ждать смены сезонов, чтобы написать желаемый цветок. В одном из писем он объяснял заказчику, что не сможет закончить натюрморт, включающий желтую розу, пока она не зацветет следующей весной. Благодаря этому сами натюрморты становились своеобразной цветочной коллекцией.
Rachel Ruysch (June 3, 1664 — August 12, 1750)
Еще её работы (ссылка)Биография (ссылка)
в Голландии ее называли самой прославленной женщиной-художником пишущей натюрморты с цветами конца17 и 18 веков.
Spaendonck Cornelius van (1756-1840)
Cornelis van Spaendonck was born in the Dutch city of Tilburg, but by the age of seventeen, after completing an apprenticeship in Antwerp, he followed his older brother Gerard, also a gifted still life artist, to Paris. Like his older brother, who went on to become professor of flower painting at the Jardin des Plantes in Paris and a major contributor to the royal collection of botanical watercolors, Cornelis van Spaendonck went on to a long and celebrated career in France. In 1779 he was already exhibiting successfully and ten years later he was accepted as a member of the Académie des Beaux Arts. During that same period he served as a designer and as director of the prestigious Sèvres porcelain works. Van Spaendonck's status and prosperity were undisturbed by the political upheavals which took place during his long life, and he remained an acclaimed flower painter well into the nineteenth century. Cornelis and his brother Gerard retained quite distinctive styles throughout their careers. Cornelis used a softer touch in his works, which tend to be more romantic and fanciful than those of his more literal-minded brother. This atmospheric still life, with its lush cornucopia of flowers spilling over the canvas, demonstrates those qualities, as well as the technical virtuosity and finish for which Cornelis became famous. The flowers include tulips, roses, morning glories and many others, overflowing a vase that rests on a marble plinth, next to a bird's nest. In a subtle but characteristically brilliant touch, the artist shows the flowers reflected in the smooth convex surface of the vase. In the background, an aloe plant, veiled by shadow, rests upon a tall pedestal at left, while at right the setting opens up to an evocative view of the sky. This is a masterwork by this noted artist.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
